Комедия А. С. Грибоедова «Горе от ума» знаменита не только своей афористичностью, но и точностью образов, явивших собой барскую Москву 1820-х годов.
И в данной статье будет предоставлено исследование одного из образов в комедии — Александра Андреевича Чацкого.
Читайте также: все темы по кодификатору ЕГЭ 2022
Историческое значение образа Чацкого
Образ Чацкого в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» примечателен в первую очередь своей исторической значимостью.
Из истории России и литературы мы знаем, что Отечественная война 1812 года, как и ее итоги, очень взволновали общественных деятелей того времени. Победа, что далась нашей стране, не только вызвала подъем патриотизма, но и обнажила несовершенство российской действительности. Этому поспособствовали как Заграничный поход русской армии на Наполеона, так и общее влияние литературы эпохи Просвещения.
П.А. Кривоногов. Оборона Смоленска. 1966 г.
И люди, какие оказались знакомы с западными нравами, резко высказывались против крепостного права, параллельно выдвигая вольнолюбивые настроения. В противовес этой позиции образовался лагерь феодальной реакции, защищавший крепостничество. И столкновение именно этих сторон мы можем отследить в комедии Грибоедова «Горе от ума».
Чацкий в комедии
Александр Андреевич Чацкий, как голос всей передовой России 1820-х годов, выступает от лица нового поколения: он негодует на крепостнический строй в целом (это проявляется в высокой оценке характера, нравственных качеств закрепощенного народа), высказывает идею национальной самостоятельности («Но хуже для меня наш Север во сто крат / С тех пор, как отдал все в обмен на новый лад — / И нравы, и язык, и старину святую, / И величавую одежду на другую / По шутовскому образцу»), ставит превыше всего принципы морали и общественного долга («Когда в делах — я от веселий прячусь»).
Речения Чацкого сближают его с декабристами, реальными людьми освободительного движения 1810 — 1820 годов. Так говорит о нем Герцен: «Это – декабрист, это – человек, который завершает эпоху Петра I и силится разглядеть по крайней мере, на горизонте обетованную землю». А биография Александра Андреевича (неуспех на службе (таких примеров неудач у передовых людей из дворянской молодежи было множество), его путешествие за границу, любовь к «высокому») отражает типические обстоятельства формирования декабриста.
Выразители «века нынешнего»
Таких, как Чацкий, вольнолюбивых, образованных и патриотичных людей, еще можно найти на страницах комедии. К их числу есть основания причислить двоюродного брата Скалозуба и князя Федора (это исключает трактование Чацкого как «лишнего человека»).
Двоюродный брат Скалозуба бросил службу, набравшись каких-то новых «правил», а князь Федор оставил погоню за чинами и занялся своим просвещением. Пусть данные герои и внесценические, они, как и Чацкий, выбирают служение делу, а не лицам; выбирают свободный и самостоятельный образ мыслей. Именно своим отрицанием раболепия, тяге к свободе, к просвещению, к стремлениям своими речами изменить жизнь, такие люди, как Чацкий, громят старый мир, где во главе стоят «Фамусовы» и «Молчалины».
Фамусов в комедии
Век минувший, закостенелый, замкнутый в отживших нравственных правилах и морали, предстает перед читателями в образах обитателей и гостей дома Фамусова.
Фамусов, как главный антагонист Чацкого, не приемлет никаких изменений. Любая перемена, что может произойти или уже происходит, воспринимается им как посягательство на сложившийся традициями порядок («Учились бы на старших глядя»; » Тогда не то, что ныне, / При государыне служил Екатерине»).
Эта косность, с появлением в комедии Чацкого, объединяет людей фамусовского круга. Они начинают чувствовать себя в опасности (не зря Фамусов называет Чацкого «опасным человеком«), ведь привычный уклад их жизни под угрозой. Тогда они собираются и выступают против Чацкого, выставив его сумасшедшим.
Контрастно здесь и мнение Фамусова о свободе (в гневе он готов сослать в Сибирь «на поселенье» своих крепостных слуг), службе («А, главное, поди-тка послужи»), просвещении («Забрать все книги бы да сжечь»).
Выразители «века минувшего»
В мир фамусовых погружены еще герои: Скалозуб (крепостник по образу и подобию Фамусова), Молчалин, Софья и несколько других второстепенных персонажей.
Молчалин — носитель «рабского молчания»; человек, способный лишь повиноваться людям с высшими чинами («В мои лета не должно сметь / Свое суждение иметь»; «Ведь надобно ж зависеть от других»; «В чинах мы небольших»). Несмотря на мастерское умение услужить, где надо промолчать, всю свою робость он теряет, уединяясь с Лизой. Резко пропадает молчание: выступают неизменные чувства, мещанско-чиновничья речь («Пойдем любовь делить Плачевной нашей крали»; «Нет-с, свой талант у всех…»), изобилующая уменьшительно-ласкательными словами («Игольничек и ножнички, как милы!»).
Софья Павловна, как указывает Гончаров, — «это смесь хороших инстинктов с ложью, живого ума с отсутствием всякого намека на идеи и убежденья…» Причина, по которой Софья, имевшая ранее высокие духовные потребности, выбирает косный фамусовский мир, кроется в воспитании. Национальную самобытность, за которую борется Чацкий, она отвергает, перенимая нравы из французских книг («слепая любовь» к Молчалину; приглашение Молчалина в свою спальню по заветам романов; презрение к молве).
Читайте также: Как соотносится с реальными событиями придуманный Софьей сон?
Таким образом, сформировавшиеся воззрения Чацкого на все предметы действительности столкнулись с неразумными и эгоцентрическими установками мира фамусовых. И в данном случае герой терпит горе от своего ума: пробудившийся передовой ум не смог посягнуть на выбор правильного пути в преобразовании действительности.
Список используемой литературы:
- История русской литературы XIX века: в 2 томах. Под ред. Головенченко Ф. М. и Петрова С. М. // Государственное учебно-педагогическое издательство министерства просвещения РСФСР / М.. 1963 Т. 1 С. 196 — 220
- История русской литературы XIX века: В 3 томах. Под ред. Е.И. Анненковой и О.В. Евдокимовой. М.. 2012 Т. 2 С. 87 – 117
- История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы. Под ред. В. И. Коровина // Гуманитар. изд. центр ВЛАДОС; Москва; 2005 С. 112 – 13
